Тоскливо поскрипывали старые гнилые половицы, подпевая заунывному ветру за окном. И не только половицы, весь древний серый дом, заброшенный множество лет назад, вторил этому ветру. Кривая ветвь иссохшейся яблони постукивала в окно, словно дерево просилось под крышу, которая неочень-то и спасала от вечного надоедливого дождя - черепица давно обтрескалась и пооблетала с крыши. По бывшей просторной гостинной растеклись лужи дождевой воды, размочившие и без того заплесневелую, некогда роскошную мебель, из которой остался только диван с облезлой обшивкой да пара полуразвалившихся, изъеденных жучками кресел.
Привычную скрипучую мелодию ветра и дома нарушил тихий и мягкий приглушенный звук, непривычный для этого места, забытый им годы назад. Это были людские шаги. Девушка, укутанная в тяжелый от дождя черный плащ, легкой походкой взошла на покосившееся крыльцо. Она ненадолго замялась у двери и в конце концов, приложив немало усилий, открыла ее. Из дома пахнуло гнилой сыростью. "Ну, вот я вернулась," - улыбнулась себе девушка и шагнула в тяжелый полумрак.