Время было за полночь, и становилось все холоднее. Каждый раз, когда ветер выл в скалах, Каойре вздрагивала и прислушивалась в волнении, но нет, то был не голос бога. Она злилась, утомленная ожиданием. Почему других девушек он воровал, а на нее, пришедшую добровольно, даже внимания не хочет обратить? Она ничуть их не хуже и не уродливее их.
Не может же бог бояться встречи со смертнойНе может же бог бояться встречи со смертной.
Каойре устало опустилась на землю рядом с целым ворохом сорванных цветов. Целый вечер она искала в высокой траве их бледные бутоны, а сейчас они открылись и мягко светились золотом в лунном свете. Говорят, Вьерре крал красавиц и за один сорванный цветок, здесь бы их хватило на две-три деревни. Каойре уложила помятый букет себе на колени, стала один за другим обрывать лепестки и горстями сыпала их в шумящее далеко внизу море. За ночь она успела прочесть все молитвы, какие знала, спеть несколько песен и станцевать, и все безрезультатно.
Сердиться на бога глупо, но она ничего не могла с собой поделать.
- Ты самый ужасный из всех богов! - Каойре подскочила на ноги, разбрасывая цветы, и зачихалась от поднявшегося облака пыльцы. - Ты... Ты... Тебе нет дела до тех, кто в тебя верит! Ты их даже не замечаешь, - отерев глаза от слез, она гневно посмотрела в безоблачное искрящееся небо. - Если ты не придешь, я сама до тебя дойду! И я вытряхну все звезды из твоих крыльев! И выколю тебе глаза копьем! Мне не будет жалко, если ты умрешь, и если все умрут! Лучше уж родиться в новом мире, чем жить с таким богом! Пусть тебя Ирре сожрет и выплюнет!
Она охрипла, перекрикивая холодный ветер, и мелко дрожала. Услышь кто-нибудь из деревни, как она богохульствовала, ей без лишних разговоров отрубили бы хвост и сослали бы ее далеко и навсегда. Эта мысль немного остудила ее пыл, Каойре опасливо огляделась и навострила уши: не оказалось ли поблизости нежеланных свидетелей. Но мир был тих, и бог тоже.
Даже ругательства не проняли небокрылого Вьерре, потому Каойре решила вернуться домой. Ее попытка стать героиней обернулась провалом. Она подошла к краю скалы, ловя ветер, который донес бы ее до родной деревни. Только не было ветра, ни рядом, ни в тянущихся к небу пиках, и шорох волн стал невероятно далеким.
Луна моргнула.
Не веря своим глазам, Каойре смотрела в огромное светящееся око и не понимала, почему раньше не могла рассмотреть исполинской птичьей головы, почему не замечала, как изгибается небо, когда Вьерре взмахивает крыльями, почему не слышала за шумом прибоя шелеста чешуи. Она стояла не на камнях, а на широкой ладони бога. Слова извинений застряли у девушки в горле.