Старая двенадцатиэтажка, затерявшаяся в пышной зелени дворов и заборе из "ракушек". Домофон с девятизначным кодом. Маленький тусклый подъезд бледного зеленого цвета. Обшарпаная серая лестница и стальная серая дверь, за которой - темный корридорчик метр на метр. Еще одна дверь, неразличимая в темноте. Царивший в корридоре запах коммуналок усиливается ароматом обветшалой старости. Из корридора - мимо кухни с кушеткой, забросанной одеялами и постельным бельем, в набитую всем маленнькую гостинную. Она же и спальня. Там и игрушки пятидесятых годов прошлого века, и еще более древний, большой и квадратный чемодан. Грязно-оранжевый. Перед шкафом и рядом с кроватью - стулья, уставленные чашками, посудой, чем-то еще, очень важным. На двух хлипких креслицах коробки, "жидкие" книги и плетенные корзины. На полу - вытоптаный ковер и кошачий корм на картонке. Окна выходят на узкий треугольный балкон, закрытый проржавевшей решеткой.
87 лет. Одиночество, две кошки, слабый слух и год назад сломанное бедро. Одна дочь - где-то далеко, в другом городе. Она занята своими делами. Вторая несколько лет назад погибла в аварии. А больше и никого нет. Только соседка заходит и помогает жить.
Сталь с черным выглядят чужими и неуместными в этой квартирке. Они пробуждают странное чувство вины. Не место им в маленьком жилище. Не место.
Но в этом богом забытом уголке большого и быстрого города все еще остается место надежде. Нет, не надежде, а уверенности. Уверенности, что она опять сможет самостоятельно ходить.