[Та, кого зовут Йоро]

16. Маркус Зусак - Книжный вор **
Когда я только взялась за книгу, я не имела совершенно никакого представления о чем речь пойдет, даже о жанре не догадывалась. Меня на этот поступок сподвигло то, что название то и дело мелькало перед глазами, да и насколько я знала, отзывы в большинстве своем были положительные. Я и подумала: "Почему бы и нет? Да и название такое загадочное и притягательное!"
Первые несколько страниц мне даже нравились, одни сплошные метафоры казались необычными и местами даже очень меткими. Но чем дольше я читала, тем больше и больше эта книга меня раздражала. Причин тому несколько.

Во-первых, ванильный в самом плохом смысле этого слова смерть. Я не увидела в этом смерти вообще ничего, что говорило бы о его принадлежности к высшей силе, сложной сущности, с далекими для человека моральными и психологическими характеристиками. Нет ничего подобного. Он думает, страдает, устает и сопереживает, как самый обычный человек с несколько необычными рабочими условиями, которые ему не особо-то и нравятся. А поскольку он рассказчик, то все бесконечные метафоры и красивости невольно накладываются на его образ, и в итоге получается бывший студент-гуманитарий (опять в самом плохом значении этой фразы), работающий не по специальности.
Я бы, наверное, смогла принять такую смерть, если бы речь шла о каком-нибудь фэнтези в мире эльфов и драконов, но речь идет о Второй мировой войне! О реальном событии, с реальными людьми и реальными ужасами и страданиями. (И будь это не Вторая мировая, а любое другое реальное событие, я была бы удивлена не меньше.) И книга не похожа на переосмысление происходящего немного альтернативным образом, чтобы элемент выдумки принимался легко (как в "Бесславных ублюдках", к примеру).
Здесь наступает время "во-вторых". Именно история Лизель так сильно зацепила смерть, что из всех историй Второй мировой, из всех проявлений мужества и самоотверженности, пережитых мучений и лишений и иных ярких проявлений сложной, интересной и трогающей за живое человеческой судьбы, он выбрал именно эту. Но я не увидела в детстве девочки совершенно ничего интересного, чтобы выделять её из тысяч подобных. Более того, я не увидела совершенно ничего интересного в главной героине, бедам которой читатель, по-хорошему, должен сопереживать. Она стандартный высокоморальный, дружелюбный и немного хулиганский ребенок, который всё понимает, принимает и ведет себя Правильно, и занимается воровством. (Что-то в немалом количестве произведений, которые я читала за последнее время, дети - заядлые воришки.) Причем, когда дело доходит до книг, по-настоящему своровала она только одну, остальные были потерянные, бесхозные или предоставленные ей по доброй воле владельца, пусть и несколько необычным образом.
Мне кажется, когда дело доходит до таких массовых и тяжелых событий, как войны или катастрофы (особенно если они были реальны), требуется особая тонкость в подходе, чтобы читатель действительно смог проникнуться или масштабом произошедшего, или смог сопереживать трудностям отдельно взятых людей, или смог увидеть что-то действительно необычное и оттого особенно яркое и прекрасное на фоне творящегося вокруг кошмара. Ничего из этого я не увидела.
Массовость упоминается мимолетом, короткими пустыми фразами; невзгоды в жизни Лизель меня не трогают; необычности происходящего я не вижу.
И тут приходит "в-третьих". Я думаю, эта книга могла бы стать весьма хорошей, я бы даже могла бы всплакнуть над ней. Да что уж там, Фрау и Герр Губерманы мне очень даже понравились, они были яркими и объемными персонажами, у них были чудесные взаимоотношения друг с другом. Но абсолютно всё хорошее в книге уничтожается авторской манерой письма и подачей информации. Как я говорила, метафоры заполонили собой абсолютно всё, и у меня создалось в итоге впечатление, что автору очень хотелось больше, еще больше красивостей, чтобы показать, что он может завернуть и так, и эдак, и он умеет придумывать немыслимые и очень оригинальные сравнения.
Почти все моменты, когда стоило бы полностью погрузиться в горечь и переживания героев, проникнуться ситуацией, автор может сломать буквально одной совершенно неуместной фразой. Дочь прощается с отцом, оба понимают, что с очень большой вероятностью никогда больше друг друга не увидят, и, скорее всего, это их последние мгновения вместе. Всё идет хорошо, комок сострадания подступает к горлу, и тут автор считает очень важным упомянуть, что у четырнадцатилетней девочки за последний год подросла грудь. Всё. Момент разрушен. Что это было? К чему это было? Ради одной красивенькой фразочки, которую он вставил после?
Особенно сильно меня покоробил момент со смертью одного из главных героев, который на полторы страницы вклинился в рассказ о совершенно других событиях и увенчался фразой, мол, вы же все равно знаете, что так закончится, так какая разница, узнаете ли вы об это сейчас или потом? А вот большая разница! Это портит драматизм концовки, этот портит драматизм этой смерти, когда история наконец до неё доходит. Я уже прочитала сухой пересказ, немного более развернутый меня не удивит и не зацепит, мне будет просто-напросто наплевать. Если автор хотел таким образом показать "альтернативность" и равнодушие своей смерти, то у него ничего не вышло, потому что у него смерть не равнодушный и не альтернативный, потому что после он вздыхает, как ему жаль этого несчастно героя.
Несколько раз автор использует прием "а произошло не то, на что я намекнул изначально!", но он угадывается уже на второй раз, и опять вся интрига портится.
Это всё похоже на погоню за какой-то оригинальностью, только не в плане истории, а в плане манеры изложения. Вон, в "Заводном апельсине" был необычный жаргон, а в "Реквиеме по мечте" поток мыслей смешивался в единое целое с диалогами и событиями. В "Книжном воре" же - каша из всего и сразу, в которую вылили слишком много сиропа и блесток и не позаботились, чтобы она хотя бы проварилась и имела крепкую историю в основании.
Причем, мне кажется, выбери автор другого рассказчика, или подай он историю как дневник маленькой девочки, книга бы получилась уже на голову лучше, ей уже можно было бы простить то, на что я никак не могу закрыть глаза сейчас. Возможно, автор не хотел еще одной, пусть и крепкой истории о войне, но выше головы у него прыгнуть не получилось.

***ЗАМЕТКИ АВТОРА***
- выглядят крайне неуместно;
- их можно было бы написать как часть основного рассказа или отправить в сноски, и ничего бы не изменилось;
- погоня за оригинальностью провалена.

@темы: Прочитанное